Камызякский боец рассказал о своём спасении

Марсель (имя изменено по просьбе героя) – штурмовик ЧВК «Вагнер», из бывших заключенных. Подробности уголовного прошлого камызякского бойца я намеренно опустила, скажу, что он не из матёрых, отмороженных уголовников, убийц или насильников. Было дело, оступился, с кем не бывает, не нам судить. По характеру он очень скромный парень, немного замкнутый, сдержанный, но друзья подтвердят, что это отличный и надежный товарищ, не бросит в беде, не предаст. Год назад, в Рождество, когда вся страна отмечала один из главных христианских праздников, Марсель получил в бою тяжелейшее ранение, с перебитыми ногами ночь пролежал на морозе, получил обморожение, так что в дальнейшем ему пришлось ампутировать ступни ног.

Из назначенного судом срока ему оставалось коротать еще больше половины. Поэтому, когда в лагере заговорили, что заключенных будут вербовать в ряды ЧВК, он сразу всё решил для себя, не задумываясь. Потом приехал сам Евгений Пригожин, всё подробно рассказал, не скрывал, что ждет добровольцев, какие выплаты положены и что будет с ними по окончании контракта, если они останутся живы.

«Я не думал о смерти тогда, – сказал парень, – верил, что обязательно выживу, что всё будет хорошо. Многие днями и ночами не спали, размышляли, сомневались, а я выбор сделал в одну минуту».

На чаше весов было многое. Ему нет еще и тридцати, так не хотелось по глупости коротать молодые годы за решеткой. На воле мама и сестра, любимая девушка, друзья. Контракт с ЧВК он воспринял как шанс всё исправить, искупить вину перед страной. В составе партии завербованных его на самолете ИЛ-76 отправили с военного аэродрома до военной базы, где их переодели и переобули в самую лучшую, считает он, военную амуницию, выдали всё самое необходимое. Далее на автобусах они ночью въехали в Луганскую область.

«Мы еще не до конца понимали, — говорит вагнеровец, — куда едем, вдалеке слышны были выстрелы, видели, как ночное небо озаряют огни зениток. И тогда впервые стало страшно от неизвестности».

В учебном центре, куда их доставили, каждый получил автомат за своим номером, жетон и позывной. Выбирать себе позывные времени не было, поэтому они распределялись случайно, так Марсель стал Леклером. Воинская дисциплина, теория боя, сборка и разборка автомата, оказание первой медицинской помощи – все эти и другие навыки они познавали в ускоренном режиме. Месяц они меняли места дислокаций тренировочных центров в Луганске. Инструкторами были опытные спецназовцы. Марсель быстро втянулся.

«Я не был в армии, не держал в руках оружия, для меня все это было новое, но мне нравилось, я старался по максимуму, все задания отрабатывал на пять с плюсом. Да, морально и физически было трудно, но я понимал, зачем я здесь», – сказал он.

У них не было ни телефонов, ни сим-карт, чтобы украинская разведка не могла отследить нахождение подразделения «музыкантов». Когда были в учебке, в соседний тренировочный центр прилетели «Хаймарсы» — запеленговали телефоны журналистов, которые туда прибыли. А во время расчистки завалов туда же снова прилетели удары. Много хороших парней, по словам Марселя, тогда погибло. Также под запретом были алкоголь и наркотики, это жёсткие требования контракта. Через месяц подготовки ему разрешили позвонить домой по стационарному телефону. Пару минут переговорил с мамой, с любимой девушкой. В тот же день их отправили на передний край.

Боевое крещение новобранцы приняли в одном из сел. Базировались недалеко от населённого пункта. Пока копали себе окопы, жили в домах. Марсель рвался наконец-то понюхать пороха. Хотелось уже на деле применить полученные навыки. Где-то внутри уже вовсю закипала злость на врага, остервенелость. Первой боевой задачей, поставленной командованием, было взять штурмом и зачистить лесополосу, так называемый «Венский лес». Уже некоторое время объект не удавалось взять из-за сильного обстрела. В составе первого штурмового отряда подразделения ЧВК «Вагнер» Марсель ночью выехал на задание. Завязался бой. Первое утро боевых действий было страшным для, казалось бы, хорошо подготовленного бойца, каким он себя считал.

«Реальность оказалась чудовищной, на глазах погибали товарищи, их просто разрывало на части, – рассказал парень. – Один из них – земляк из Камызякского района. Еще одному парнишке оторвало конечности, и он просто «вытек» на руках у ребят, умер от большой потери крови. Нас со всех сторон обстреливали из танков, гранатометов. Земля дрожала. Я упал, прижался к земле, и первой мыслью было: «Вот она, оказывается, какая – война».  

В «Венском лесу» бои шли две недели. Сражались остервенело, били и крушили врага. Справились с поставленной задачей, взяли лесной массив. Последние три дня и три ночи под обстрелом выносили с поля боя своих раненых и убитых. Выходили оттуда бойцы с победой, но о том, сколько потеряли товарищей, Марсель старался не думать, обещал себе, что обязательно отомстит за них.

После этого задания штурмовикам дали неделю на отдых и перебросили под Бахмут (Артёмовск). Марселя назначили командиром штурмовой группы. Теперь на нем лежала ответственность еще и за ребят, приходилось принимать серьезные решения,  командование ставило перед ними задачи, которые нужно было оперативно решать. Под его командованием группа без единой потери взяла штурмом и зачистила от противника еще одну лесополосу протяженностью в три километра.

«После Венского леса мне уже не было страшно, — признался штурмовик, — к тому же я был обязан служить примером отваги и мужества для парней. Вы не представляете, как поднимали дух и придавали силы письма детей со всей России. Я их так берег — в кармане у самого сердца, и вот уже год храню письмо простого рязанского школьника».

И бойцы не подводили командира. В «Вагнере» боевое братство — не просто слова. И отношение ко всем было равное, неважно, пришел ты из колонии или с воли. С ними в подразделении были опытные вояки, спецы, которые прошли не одну войну — в Сирии, Ливии, Африке. Все знали: «Вагнер» — это сила!

«Нас боялись — и свои, и чужие! Когда шли на штурм, — говорит „музыкант“, — кричали, что мы — „Вагнер“, и укры бросали оружие и бежали. Кто не успевал покинуть укрепы, погибал или сдавался в плен. Пленных брали, после одного штурма ребята привели четверых, это были обычные мобилизованные украинской армии, позже их обменяли на наших российских солдат».

Он может часами говорить о том, как штурмовали объекты. Штурмы длились по несколько дней: день за днем они продвигались вперед, окапывались, выполняли задание, опять окапывались и снова двигались, зачищали, забирая метр за метром…

«В Бахмуте было очень жестко, — говорит боец, — не зря эту военную операцию назвали мясорубкой. Когда шли на задание, знали, что нам будет противостоять неслабый противник — спецназ президента Украины, подразделение „Кракен“. Приходилось сталкиваться и с наемниками, очень много находили на месте зачистки иностранного оружия, а однажды трофеем стал ноутбук с интересной и полезной информацией для командования».

Он уже воевал три месяца, когда группа получила очередное боевое задание — взять лесополосу и войти в Бахмут.

«Днем мы выдвинулись, — вспоминает Марсель, — все были довольные, ребята шутили, страха не было, на штурм шли на позитиве, настроенные на выполнение задания. Нас была почти сотня. Моя группа была замыкающей, прикрывали тыл. И тут завязался бой. В суматохе я оказался впереди группы с двумя товарищами. Занимаем позицию, по нам начали палить нещадно из пулемета. Рамиль — мой замком, Лазиз — пулеметчик. Оба парня – астраханцы. Они спасли мне жизнь. На линии огня я оказался между ними и спасся тем, что был ниже ребят ростом. А они оба погибли у меня на глазах. Отползаю и по рации передаю, что я один, оторван от остальных. Откатываюсь влево, и тут мне прилетает в правое бедро. Этот гад все-таки достал меня».

Пуля оказалась разрывной. Попала в кость и разнесла её в щепки. Под обстрелом пулемета стал отползать, завалился в небольшую воронку, ноги остались на поверхности. Начинается обстрел из танка, и ему прилетает осколок от танкового снаряда в левое бедро. Аптечки нет, он потратил её на раненых пацанов. Одному вколол свой промедол. Второму мальчишке, разорвав всю аптечку, заложил в открытую рваную рану в челюсти все перевязочные пакеты.

«Теперь я не чувствовал уже обе ноги, – говорит он. – О чем я думал в тот момент? Сломал рацию, чтобы она не попала в руки к врагам. Эвакуацию вызывать не стал, понимая, что положат зазря ребят под таким плотным огнем. И приготовил гранату. На такой случай у нас у каждого есть своя граната на плече».

Штурм длился всю ночь. Все эти долгие часы раненый штурмовик ждал, когда  ребята возьмут злосчастный опорник. Без рации, без лекарств. Минометный обстрел всё продолжался, с начала боя прошло уже больше восьми часов, когда он увидел ребят из своего подразделения. По их рации доложил командованию: «Леклер – 300, тяжелый».

Поступила новая задача — любой ценой вынести его из-под огня. Помощь пришла. Двое бойцов под обстрелом за руки пластом волочили его тело по земле, метр за метром, через боль и кровь. Марсель кричал благим матом. Одного из спасателей ранило в плечо. Но второй продолжал его тащить. Мой герой не знает, сколько это заняло времени, в военных условиях время тянется бесконечно. Подоспела вторая группа эвакуации. Его подхватили и на носилках погрузили в машину. Разорвали амуницию, чтобы оценить степень ранения. Вкололи обезболивающее и «вырубили». Неотложка, военный госпиталь, областная больница в Луганске… Когда он пришел в себя, был весь в железках — временных фиксаторах. Начался долгий путь к выздоровлению.

Прошел год, ему уж не снятся сны о войне, как было в первые недели в госпитале.

«Если бы не ранения, – говорит Марсель, – я бы подумал, что всё это было не со мной».  

Не только ранения красноречиво говорят о его подвигах, но и награды. Их у бойца «Вагнера» восемь. Из них три – медали «За отвагу», которую дают за реальные подвиги. Две из них за бой, где он был ранен. Ещё орден ЧВК «Вагнер». Компания выплатила ему все положенные выплаты. Он перенес уже не одну операцию на конечности, обе стопы, к сожалению, пришлось ампутировать. Но, будучи оптимистом по натуре, он не отчаивается и мечтает наконец-то встать на ноги. Скоро ему предстоит протезирование, но для этого нужна еще одна операция по костной пластике. Школьная линейка – примерно такого размера кости не хватает в его правом бедре. Три месяца наращивали кость. Удалось вытянуть и нарастить только половину, остальное заменит костный имплант. Он прошел несколько госпиталей, год засекречено лечился в Подмосковье – в военном закрытом госпитале, даже медперсонал не знал ни имени, ни фамилии пациента.

Сегодня Марсель собрал все документы и ждёт рассмотрения Министерством обороны ходатайства о назначении ему статуса ветерана боевых действий. Изменило ли его личность участие в специальной военной операции?

«В целом нет, остался тем же, кем был, может, немного начал по-другому мыслить, но не жалею ни о чем, я сделал осознанный выбор», – признался парень.

Одно он сказал точно, сложись все иначе, остался бы воевать дальше. О планах на будущее пока не задумывался, не хочет загадывать, встать на ноги для него сегодня в приоритете, а дальше, как у всех – дом, семья, работа.

Ольга Масютина